Рассвет уже давно наступил, но теплее не становилось. Напарник Клауса зябко провел рукой по пуговицам шинели, будто проверяя, не уходит ли где-либо тепло и, поправив ремень маузеровского* карабина на плече, пошел дальше по караульному маршруту вдоль изгороди. Клаусу не было холодно, плюс его согревала мысль, о том, что скоро будет Еда. На территории было пусто и тихо, но Клаус чувствовал, что Другие в бараках, давно уже проснулись и ждут сигнала на утреннее построение, но это было дело утренней смены и уже слышался со стороны Дома не терпеливый голос Шольца. Шольц любил утренние построения и всегда находил на них нарушителей порядка, что очень нравилось его напарнику обер-инструктору гауптшарфюреру Марку. Шольцу, единственному в отряде, позволялось разговаривать во время дежурства без взыскания за это. Рассказывали, что когда напарники служили в SS Panzer Division "Hitlerjugend", Шольц спас гауптшарфюрера, и был при этом ранен, а потом Марк нес Шольца на себе и донес до своих. Марк называл Шольца не иначе, как "Майне либер камрад Шольц".
День шел своим чередом. Клауса с напарником сменили, и наконец наступило время завтрака. Повариха фрау Ильза, почему-то слишком худая и злая для поварихи, принесла котёл и разложила по мискам Еду. Порция Клауса, опять была меньше чем у других. Ильза его не любила с тех пор, как он застиг ее с сумкой украденного на кухне мяса. Клаус поднял шум, но для Ильзы все обошлось, и она запомнила Клауса, и при любой возможности старалась ему чем-нибудь навредить.
До полудня Клаус продремал на своем месте, днем его напарник пошел в кантину, но Клаус не стал с ним туда заходить, ведь в зале было всегда накурено и пахло алкоголем, а Клаус этого не любил, тем более что Напарник никогда не угощал там его Едой. Он остался на улице, с тем, чтобы погреться под робкими лучами мартовского солнца...